86 ударов в минуту. Мозг уже не следит за нотами, пальцы механически прыгают из одной позиции в другую. Мелодия въедается в папиллярные линии, как в дорожки виниловых пластинок. 86 завтра превратится в 90, а может быть и больше. Тогда ночью я снова почувствовал себя ничтожным. Вместе со своей музыкой и всеми жалкими мечтами. Изнутри я чувствовал себя испорченным, почти разлагающимся. Я смотрел на того, кто видит то, чего я никогда не увижу, на того, кто даже мыслит чище и точнее. Будто бы заглянул на секунду в его мысли, как в окно прошедшего мимо поезда, и захотел задержаться там подольше, навсегда, если бы это было возможно. Я не планировал писать в этом дневнике о себе и своих проблемах. Именно потому я удалил прошлый дневник. Потому что он слишком зарос этой грязью. Мне слишком стыдно смотреть на то, что я пишу. Подобрал такой красивый фон. Зачем он мне?
Можно было бы снова вставить цитату, как раз недавно запала в голову подходящая:
"Он был личностью настолько выдающейся, что я сам иногда диву давался, - и при этом оставался человеком по натуре недобрым. Хвастался утонченной душой, а при этом грешил неисправимым мещанством. Он управлял людьми и с оптимизмом двигался вперед, но его сердце одиноко билось в конвульсиях на дне мрачного болота. Я сразу разглядел в нем это противоречие и не мог понять, почему остальные не видят его с этой стороны. Этот человек по-своему стоял одной ногой в аду".
Даже если 86 завтра превратится в 90, я не стану играть чище. Потому что грязь изнутри как-то просачивается, может быть умудряется пролезть под коротко остриженными ногтями, она переходит из одного состояния в другое, обращается колебаниями в воздухе и я могу слышать её. И как бы я ни пытался сосредоточиться, 86 ударов в минуту стучат в голове, усыпляя, и я становлюсь таким рассеянным, все валится из рук. Я все думаю о том, кем я никогда не стану.
Можно было бы снова вставить цитату, как раз недавно запала в голову подходящая:
"Он был личностью настолько выдающейся, что я сам иногда диву давался, - и при этом оставался человеком по натуре недобрым. Хвастался утонченной душой, а при этом грешил неисправимым мещанством. Он управлял людьми и с оптимизмом двигался вперед, но его сердце одиноко билось в конвульсиях на дне мрачного болота. Я сразу разглядел в нем это противоречие и не мог понять, почему остальные не видят его с этой стороны. Этот человек по-своему стоял одной ногой в аду".
Даже если 86 завтра превратится в 90, я не стану играть чище. Потому что грязь изнутри как-то просачивается, может быть умудряется пролезть под коротко остриженными ногтями, она переходит из одного состояния в другое, обращается колебаниями в воздухе и я могу слышать её. И как бы я ни пытался сосредоточиться, 86 ударов в минуту стучат в голове, усыпляя, и я становлюсь таким рассеянным, все валится из рук. Я все думаю о том, кем я никогда не стану.